«У нас единая Родина – Русь, мы единый народ – русичи, у нас должен быть единый русский Вождь» Восстановить статус великой державы Русь может, только добившись в первую очередь единения Руси (русской земли) и русского народа (русичей). Лишь объединившись в единую державу и

Средневековый латинский язык: наблюдения и размышления Часть первая Man muß das Mittellatein historisch zu verstehen suchen (K. Strecker) В данной серии очерков мы намереваемся рассмотреть некоторые аспекты истории латинского языка в Средние века. Первый очерк по- священ книге Карла Штреккера «Введение в средневековую ла- тынь». Мы пользовались вторым изданием этого руководства, вы- шедшим в свет в 1929 г.1 Основываясь на наблюдениях немецкого историка-источниковеда, поразмышляем о конкретных вопросах средневековой латинской орфографии, морфологии, синтаксиса. Отметим, что одной из основных целей Штреккера было дать актуальную на момент выхода книги библиографию по различным вопросам средневековой латинской филологии. Этой библиогра- фии мы здесь не касаемся, отсылая заинтересованных читателей к первоисточнику, а также к одному из последующих очерков нашей серии, который будет сконцентрирован именно на истории изуче- ния средневековой латыни в конце XIX - XX столетиях. Порядок рассмотрения отделов истории языка будет у нас несколько иным, нежели у Штреккера, более соответствующим нашим задачам. Лек- сике предполагается посвятить отдельный очерк, в котором в каче- стве отправной точки кроме пособия Штреккера предполагается привлечь и работы некоторых других исследователей. Прежде всего обратимся к орфографии, которая представляет- ся для средневековой латыни крайне важной, но которой Штрек- кер уделил лишь одну страницу. Большинство средневековых тек- стов - это документы и рукописи. Будучи специалистом по по- 1 Strecker K. Einführung in das Mittellatein. Berlin, 1929. следним, немецкий историк и пишет исключительно об орфогра- фии рукописей. Первое замечание автора таково, что она сильно варьируется в зависимости от хронологической и географической привязки исследуемой рукописи, как, обобщим за него, сильно варь- ируются все явления средневековой латыни. Однако, справедливо уточняет Штреккер, могут быть обнаружены и универсальные ме- ханизмы орфографического варьирования, общие, например, для испанских и ирландских рукописей. В Италии уже с раннего сред- невековья отмечается влияние народного языка на литературный. Автор не задается вопросом, почему это так, но главной причиной являлась близость языков. Именно поэтому в романском мире мы го- раздо чаще обнаружим влияние морфологии и синтаксиса народных диалектов на латинский субстрат. Широко коснулось это явление и орфографии, а также произношения, о чем свидетельствуют некото- рые рифмы, допускаемые в средневековой латинской поэзии2. Пользуясь наблюдениями над фигурными стихами каролингско- го времени, Штреккер заключает, что их орфография не сильно отли- чалась от привычной нам восстановленной орфографии латинских классиков золотого века. Формы со стяженными дифтонгами и про- тивоположное явление гиперкоррекции, наблюдаемое, скажем, у Рабана Мавра (que вместо quae, Egyptus вместо Aegyptus и, наоборот, aecclesia вместо ecclesia или praessus вместо pressus) выступают пред- вестниками широко распространившегося в рукописях XI-XIII вв. смешения дифтонгов и соответствующих им по тембру монофтон- гов. Восстановили истинное положение дел только гуманисты. Наблюдение Штреккера - чистая правда, однако отмеченный факт нельзя рассматривать изолированно, учитывая только обще- употребительные тексты. В народном языке, как известно, в языке 2 Примеры Штреккера: abscondi-profundi, amicus-antiquus, dimis- sum-ipsum, intus-cinctus, amnis-annis. 2 надписей на надгробиях, в периферийных рукописях латинских клас- сиков смешение гласных в последовательности: (eu) = e = ae = oe = / i = y = u = (au) = o, то есть всех дифтонгов и всех гласных звуков, дол- гих и кратких, кроме a, - распространенное явление, покрываю- щее все эпохи, почти столь же универсальное, сколь удвоение оди- нарных согласных между гласными или, наоборот, употребление одной согласной вместо сдвоенной. Несколько ограниченным выглядит в этом свете и наблюдение, что написания вроде Talia вместо Thalia у того же Рабана Мавра отражают позднейшую тенденцию к полному взаимному смешению t и th, f и ph, p и ph, ti и ci. Далее у Штреккера следуют многочис- ленные примеры подобных смешений из позднейшей литературы. В данном случае немецкий историк явно соединяет вместе ряд фо- нетических и чисто орфографических явлений, которые имеют раз- личное происхождение. Скажем об этом подробнее, привлекая примеры Штреккера. В фонологической системе древнегреческого языка существовало противопоставление придыхательных и глухих смычных согласных фонем, которые образовывали пары π-φ (p- ph), κ-χ (c-ch), τ-θ (t-th), плавная ρ (r) всегда была приды- хательной (rh). Отвердение придыхательных - характерное явле- ние для истории многих языков, поэтому случаи написания p вме- сто ph, с вместо ch, t вместо th и наоборот - это результат смеше- ния смычных и аспирированных фонем греческого языка в латин- ском языке, преимущественно средневековом. Перенос этого про- цесса на собственно латинские слова - явление вторичное, напи- сания r вместо rh - также вторичное явление, ставшее логическим про- должением вышеописанного. Сюда относятся приводимые Штрек- кером случаи написания Talia вместо Thalia, choruscare вместо coruscare (собств. латинское), pasca вместо pascha, crisma вместо chris- ma, scisma вместо schisma, Phitagoras вместо Pythagoras (здесь еще и 3 метатеза придыхательности-смычности), Protheus вместо Proteus, thaurus вместо taurus, eptathecus вместо heptateuchus (снова метате- за придыхательности-смычности), spera вместо sphaera, emispe- rium вместо hemisphaerium, antleta вместо athleta. Как видим, все примеры - греческие, кроме coruscare, что в высшей степени ха- рактерно и подтверждает высказанный нами тезис. В отличие от перечисленных случаев написание f вместо ph и наоборот - явление иного порядка. В греческом языке не было звука, аналогичного латинскому [f], если исключить звук [w], обо- значавшийся в восточных алфавитах дигаммой (Ϝ). Поэтому пере- ход придыхательного (φ) в фрикативный глухой [f] - это собственно латинское нововведение, проявление которого отно- сится к позднему периоду истории латинского языка (180-600 г. н. э.). Первоначально оно охватывало также только греческие сло- ва, потому что, разумеется, буквосочетание ph встречалось только в них, но впоследствии обратное явление гиперкоррекции захвати- ло и собственно латинские слова. У Штреккера обнаруживаем сле- дующие средневековые примеры: Feton = Phaeton, cifus = scyphus, fantasma = phantasma, filomena = philomela, fisica = physica, prophanus = profanus. Еще одним позднелатинским нововведением было смешние ti и ci перед гласным. Переход глухого смычного [t] перед передним в со- ответствующую по положению аффрикату - столь же типичный фонетический процесс, как и отвердение придыхательных. В ла- тинском языке это произошло перед последующим гласным, то есть в позициях, где [i] было заведомо кратким по тому правилу, что гласный перед гласным сокращался. Не исключено, что краткий [i] был по артикуляции более передним, чем соответствующий дол- гий, в чем и корни явления. Это явление не охватывало слова, где перед ti стояли [t] или [s], то есть один из двух элементов потенци- 4 альной аффрикаты, который и препятствовал ее образованию по принципу диссимиляции. Кроме того, в готике смешению c и t спо- собствовало их похожее начертание. Примеры Штреккера: precium = pretium, accio = actio, Gretia = Graecia, fatio = facio. В общий список орфографических неправильностей попадают у немецкого историка и такие случаи, где орфографическое варьи- рование объясняется метатезой, хотя такого понятия он не упот- ребляет. Таковы antestis вместо antistes (очевидно, под влиянием слова ante), hanelare вместо anhelare, вышеприведенные Phitagoras вместо Pythagoras, eptathecus вместо heptateuchus, spalmus вместо psalmus, fragrare и fraglare вместо flagrare, neupma вместо pneuma. Остаются в перечне Штреккера наиболее частотные и извест- ные по надписям еще со второго века до новой эры написания e вме- сто ae, oe и наоборот, а также взаимозамены гласных и дифтонгов i/y, a/au, i/e и прочие, в соответствии с приведенной выше после- довательностью орфографического варьирования: tropeum = tro- paeum, Pheton = Phaeton, Danem = Danaem (здесь на стыке мор- фем), mestus = maestus; cenobium = coenobium, cęmens = coemens (здесь на стыке морфем, о чем напоминает написание с седилью); limpha = lympha, sydera = sidera; agurium = augurium, agustus = augustus, ascultare = auscultare (восстановление внутренней формы слова да- ет также причудливые морфологические варианты: abscultare, ob- scultare); analetica = analytica (через стадию analitica), yconomus, iconomus = oeconomus (через стадию economus), Ysopus = Aesopus (через стадии Esopus, Isopus), emunitas = immunitas. Взаимозамены лабиовелярного qu и велярного c известны с древнейших времен, поэтому не следует вслед за Штреккером ви- деть нечто специфически средневековое в написаниях scalores вме- сто squalores, doctilocus вместо doctiloquus и подобных. Равным об- разом еще античным было явление отпадения или, наоборот, ги- 5 перкоррекционной вставки [h] в начале слова перед гласной или в середине слова между двумя гласными, хотя в Средние века это яв- ление приобрело широчайшее распространение, осложнившись еще чисто орфографическим варьированием написаний h = ch = c, например, habundare вместо abundare, veit вместо vehit, hortus вме- сто ortus, abhominari вместо abominari (здесь, очевидно, сыграло роль значение слова, заставлявшее связывать его не с omen, a c homo), agiographus вместо hagiographus; michi = mihi, nichil, nicil = nihil. Наконец, чисто средневековым явлением было смешение ко- нечных звонких и глухих смычных, особенно [d] и [t], это прояви- лось в написаниях типа capud вместо caput, inquid вместо inquit, adque вместо atque. Немногие оставшиеся примеры Штреккера относятся уже, ско- рее, к особенностям лексики и морфологии, нежели собственно к орфографии, поэтому мы их здесь опускаем и переходим к также весьма кратко обрисованному немецким историком отделу о про- содии, ударении и произношении в средневековом латинском язы- ке. Поскольку просодию в средние века изучали по классическим образцам, прежде всего по поэзии, то она оставалась достаточно консервативной. Хотя отклонений от норм классики встречается немало, но их трудно обобщить и следует изучать применительно к каждому конкретному автору, потому что они весьма различны в различных текстах. Характерные примеры ошибок в долготах Штрек- кер приводит такие: fortuĭto, bĭduum, gentĭlis, rēnuo, gratĭs, crědulus, laudăbilis, iŭgis, fluěbat. В целом, замечает автор руководства, в XII- XIII вв. долготы и краткости соблюдались существенно лучше, чем в более ранние эпохи, что, предположим мы, было связано с т. н. ренессансом XII в. Весьма разнообразно трактовались ударения в библейских именах собственных, и это неудивительно вследствие их чужерод- 6 ности как латинскому и греческому языкам, так и языкам народ- ным. Плохое знание греческого языка в средневековой Западной Европе вело к тому, что краткости и долготы, а также связанное с ними ударение в словах греческого происхождения часто наруша- лись. Одни и те же слова имели ударение то по греческому ориги- налу, то по латинскому заимствованию, то вопреки всем правилам. Об этом свидетельствуют случаи типа éremus, ídolum, paráclitus, co- medía, sophía и sóphia, poetría и poétria, parádisus и paradísus, Égyptus и Egýptus. В поэзии зачастую наблюдается весьма вольное обраще- ние с долготами и краткостями в греческих словах: anathēma, bibliothěca, cātholicus, ecclěsia, erěmīta, mōnachus, phīlosophīa, prŏto- plastus, Theōphilus и Thēophilus. Добавим, что спорадически наблюдается перенос ударения и в словах собственно латинских, особенно содержащих в себе группу muta cum liquida: muliéris, tenébrae, cathédra (разумеется, греческое), intégrum. В раннее Средневековье, отмечает Штреккер, дифтонги au, eu нередко скандировались в два слога, что, добавим мы, было продолжением античной тенденции, согласно которой eu в поэзии и когда на него приходился стык морфем также скандировался двусложно. Переходим к морфологии. Позднеантичную и средневековую латинскую морфологию принято описывать как набор отклонений от морфологии классической, по этому пути следует и Штреккер, отмечая неравномерное распространение морфологической ва- риативности по эпохам: до 800 года она весьма велика, начиная с XII в. существенно уменьшается, в промежутке распространена средне. Избегая формулировки общих закономерностей, немец- кий историк приводит отдельные примеры. Рассмотрим их по группам, пытаясь проследить общие тенденции. В склонении на- мечается смешение различных типов. Третье вместо второго: dia- 7 conem, diaconibus. Второе вместо местоименного: Dat. illo, nullo. Смешение окончаний местоимений в среднем роде –um и –d: ipsud. Универсальным для средневековой латыни было окончание аблатива единственного числа сравнительной степени прилага- тельных по гласному типу –i: maiori. Аналитические формы сравни- тельной степени получают широкое распространение вместо син- тетических: magis regulares, plus communem, они соединяются: magis incensior, образуются неправильные формы вместо супплетивных: bonissimus. Сравнительная степень используется вместо превосход- ной: de omnibus meliores, особенно часто также вместо положитель- ной: devotius orare. Нарушения античной грамматики проявляются в переходе су- ществительных в другой род (locellum вместо loquela, frons - m вме- сто f), употреблении единственного числа у pluralia tantum (cuna вместо cunae [это еще античное], insidia вместо insidiae). Среди глаго- лов, указывает Штреккер, отклонения от классической нормы бо- лее частотны. Fugio переходит из третьего спряжения в четвертое, odi из дефективного также становится глаголом четвертого спря- жения: odio, odire. Третье вместо второго: resplendit. Замена осно- вы перфекта основой инфекта: linquerat, cernisti. Оригинальное tul- tus вместо ablatus. Будущее по типу I-II спряжений у глагола третье- го спряжения: faciebo. Регулярное образование форм у нерегулярных глаголов: exiebant вместо exibant, iuvavi вместо iuvi. Встречаются отложительные формы вместо неотложительных и наоборот, ак- тивные причастия вместо пассивных и наоборот. Излюбленными в средневековый период стали описательные конструкции, что отражает общее движение латыни от синтетизма к аналитизму. Причем в качестве вспомогательного глагола в них может выступать не только sum, как было в классике, но и другие, например fio, evenio. В результате можно обнаружить конструк- 8 ции: utens sum, locutus fui, assatus fieret, fit sepultus, interfectus evenerit, cenaturi erunt, refecturus fuero. Интересно наблюдение Штреккера о том, что причастие настоящего времени нередко замещается абла- тивом герундия: gratulando rediit, а герундив окончательно тракту- ется как пассивное причастие будущего времени, иногда смешиваясь по значению и с активным. Безличные глаголы периодически упот- ребляются как личные: penites, pigeamus. Обобщая, можно сказать, что разнородные наблюдения Штрек- кера в целом свидетельствуют о смешении в средневековой латыни различных грамматических типов, явлении, характерном для исто- рии многих живых языков, не породившем, однако, в средневеко- вой латыни устойчивой тенденции, которая бы заставила изме- ниться всю систему языка, как это произошло, например, в насле- довавших латыни романских языках. Весьма разные явления собраны у Штреккера под рубрикой «Синтаксис». Некоторые, напротив того, попали из синтаксиса в другие разделы. По нашим наблюдениям, упоминаемое среди мор- фологических неправильностей использование инфинитива глаго- ла в значении несклонямого существительного (vestrum velle meum est, pro posse et nosse, sine mandere) - черта, которая спорадически попадается у классических авторов, прожила все средневековье и осталась у гуманистов и позднее, особенно часто так употреблялся именно глагол volo. К «Синтаксису» относится у Штреккера ряд наблюдений над функциями и значением местоимений в средневековой латыни. Во-первых, утрачивается разница в употреблении указатель- ных местоимений is, ea, id и hic, haec, hoc, первое из которых значи- ло в классическом языке «этот, тот», а второе - «последний упо- мянутый». Добавим от себя, что это было лишь частью общей тен- денции средневековой латыни к смешению всех указательных ме- 9 стоимений, а вместе с ними и относительного qui. Как справедли- во пишет сам Штреккер, ille = iste = ipse = idem = is. Кроме того, в косвенных падежах взаимозамена his = hiis = iis = eis обязана обри- сованным выше орфографическим причинам. Во-вторых, вместо указательных местоимений часто используют- ся канцеляризмы со значением «вышеупомянутый»: praesens, prae- dictus, praefatus, supranominatus, memoratus и подобные. Как извест- но из литературы, эта черта была заимствована средневековой ла- тынью из языка позднеримской императорской канцелярии. В-третьих, разрушается система притяжательных местоимений. Вместо любого из них может быть употреблено прилагательное proprius. «Мой», «твой», «его» заменяются на «свой», а также наоборот: milites se prodiderunt, pater suus. Вместо притяжательного местоимения используется родительный падеж личного (справед- ливости ради отметим, что такое периодически бывало и в антич- ности): ira tui, nostri deliciae. В-четвeртых, смешиваются неопределенные местоимения: quis- que = quisquis, quivis. В-пятых, появляются псевдоартикли, определенный: ille, iste, неопределенный: quidam, unus (отметим, что это явление особен- но характерно для романского мира и связано с влиянием народ- ных языков). При образовании сравнения часто используется quam (также quantum) в значении «весьма», «более», а также приставка per- и слова nimis, nimium: quam cito, quam strennuiter, quam latenter, quan- tum religiosius, quam plures = quam plurimi, perplures, perplurimus, per- maximus, nimis magnus. Аналогичные конструкции: satis firmus, bene felix, multum terribilis, infinitum altus, praepulcher, tam lucidissimus. Во- обще, со степенями сравнения и сравнительными конструкциями средневековая латынь обращается очень вольно, как и с предлога- 10 ми, которые мы рассмотрим при разговоре о нововведениях в об- ласти лексики. Как хорошо известно, уже раннее средневековье внесло боль- шую путаницу в употребление союзов, особенно двойных. Главная тенденция состояла в отождествлении значения различных союзов, как-то демонстрируют приводимые Штреккером примеры. В значе- нии союза «и» кроме et, ac / atque и постпозитивного -que употреб- ляются также vel, seu / sive, quin, quoque, etiam, nihilominus, pariter, pariterque, simul, necnon, necne, а также -que, но не постпозитивно, а как et; aut-aut = et-et. Гораздо чаще, чем в античности, употребляются сочинитель- ные союзы в начале предложения для связи двух соседних фраз или периодов. По закону Ваккернагеля, сформулированному прежде всего для классических языков, они, как правило, ставятся на вто- ром месте в предложении и представляют собой клитики. Так ис- пользовались nam, namque, enim, etenim, autem, vero, itaque, igitur, siquidem. В начале предложения ставятся sed и at. Всеобщее рас- пространение получает замена временного союза cum союзом dum, употребляемым как с индикативом, так и с конъюнктивом глагола. Возникают новые подчинительные союзы, например отмечаемый Штреккером «сразу как»: mox ut, mox ubi, statim ubi. Универсальной под воздействием языка Библии (см. второй очерк нашей серии) становится замена классического accusativus cum in- finitivo придаточными изъяснительными с союзами quod, quia, quoniam, qualiter. Стремление разнообразить союзы одного и того же значения проявляется и в том, что для обозначения цели, поми- мо классического ut (finale), широко применяются также quo, qua- tenus (quatinus), quod, quoad, qualiter. Начав этот очерк, содержащий краткий комментированный пе- ресказ классического руководства по средневековой латыни, а так- 11 же доступное нам обобщение и уточнение наблюдений Штреккера, с цитаты из его пособия, хочется и закончить его весьма показатель- ной цитатой оттуда же: «Итак, невозможно написать единую грам- матику средневекового латинского языка, и нельзя в общем виде от- ветить на часто слышимый вопрос “То-то и то-то явление - это среднелатинское?” С другой стороны, мнение о том, что средневе- ковая латынь совершенно не имела правил, должно исчезнуть»3. 3 Ibid., S. 27. 12

Латынь – язык науки

Латинский язык для человека Средневековья был, прежде всего, священным языком: на нем была написана Библия, а отцы церкви отправляли религиозный культ. Кроме того, он оставался языком науки (до XVIII столетия) и литературного творчества до 1100 г. Будучи живым языком, он постоянно развивался, и если и сохранил синтаксис (в упрощенной форме) и риторические обороты классической латыни, его словарный состав обогащался, выражая реалии средневекового периода. Первые христианские авторы, не знавшие о лингвистическом пуризме латинских писателей эпохи Империи, стремились сделать латынь доступной пониманию широких масс. И какой бы язык они ни использовали – низкую латынь, на которой говорил и писал Августин, или деревенскую, на которой общались простые жители, например Арля – он должен был соответствовать целям приобщения народа к религии и культуре. В каролингскую эпоху Карл Великий унифицировал и исправил язык, законодательным актом выделив в нем научную латынь и язык неграмотного населения или простонародную латынь (romana lingua rustica), на которой и советовал произносить проповеди (капитулярий от 813 г). После волнений, охвативших Европу в X столетии (набеги венгров, сарацинов и норманнов) литературное творчество на латинском языке развивалось до XII, XIII вв. Возрождению XII столетия способствовали также и переводы на латинский язык (между 1120 и 1180 гг.) произведений греческих и арабских авторов. В основном это были научные труды по философии и квадривиуму (арифметика, геометрия, музыка и астрономия), дополненные произведениями по астрологии и медицине. Иберийский полуостров был центром, очагом переводческой деятельности, где английские и французские интеллектуалы заказывали переводы. Переведенные сочинения циркулировали по всему христианскому миру. В этот период в подражание античным образцам были созданы «Александрия» Готье де Шатильона (около 1176 г.) и «Поликратикус» его друга Иоанна Солсберийского. Но дух средневековья уже утверждался в романтическом настроении произведений Готье Мапа (в «Баснях куртизана» – De nugis curialium) и в богатстве лирических и сатирических образов голиардов («Estuans intresecus», «Dives eram»). Их критические воззрения на современное им общество, на распущенность образа жизни и развращенные нравы много раз подвергались осуждению церковью. В 1227 г. Тревским собором было запрещено исполнение их песен, пародирующих святые для христиан молитвы Sanctus и Agnus Dei, а церковным собором в Руа-не в 1241 г. они были лишены права ношения тонзуры, высшего отличительного знака духовенства.

В XIII столетии развитие латинского языка продолжалась в богословских спекуляциях, в составлении юридических компиляций и научных трактатах. В теологии и философии схоластическая латынь предоставляла широкое поле деятельности, при сохранении строгого синтаксического построения и использовании суффиксов и приставок в ней создавались неологизмы, выражавшие абстрактные понятия в логических и умозрительных заключениях. Впоследствии схоластическая латынь будет осмеяна гуманистами, выступавших за строгое подражание античным образцам.

В средневековый период появился новый тип литераторов (litteratus), хорошо владевших латинским языком, хотя следует признать, что ими использовались различные формы латыни, варьировавшиеся в зависимости от степени образованности авторов и находящиеся под влиянием региональных лингвистических субстратов. Богатство латинского языка заключалось в возможности выражения на нем любых идей и понятий. По словам Ж. -И. Тийе-та, каждое латинское слово «гармонично звучало в стихах Вергилия, максимах Сенеки и молитвах святого Августина», чем и объясняется «живучесть» этого языка в течение средневекового тысячелетия и его претензии на универсальность.

Но следует отметить, что литературный вымысел и поэтический лиризм прекрасно выражались «вульгарными» языками или местными наречиями.